Смерть в ШИЗО

Фото иллюстративное

Юридическая квалификация:

• Статья 7(1)(f) Римского статута: Пытки (создание нечеловеческих условий содержания).

• Статья 7(1)(k): Иные бесчеловечные деяния (умышленный отказ в медицинской помощи, приведший к смерти).

К.М., 62-летний общественный активист из небольшого города Гродненской области, был человеком несгибаемой воли. Всю жизнь он боролся за белорусский язык и культуру. В 2021 году его осудили на 5 лет колонии по абсурдному обвинению в «создании экстремистского формирования» — он был администратором местного исторического чата в Telegram.

К.М. имел серьезные проблемы со здоровьем: сахарный диабет 2-го типа и ишемическая болезнь сердца. Он нуждался в регулярном приеме лекарств и диете.

В колонии он сразу стал мишенью для администрации. Он отказался писать прошение о помиловании, разговаривал с инспекторами подчеркнуто на белорусском языке и требовал соблюдения своих прав, чем приводил их в ярость. Его начали «прессовать».

Механизм был отработан: его отправляли в ШИЗО (штрафной изолятор) по любому надуманному поводу. «Не застегнул верхнюю пуговицу робы» — 10 суток ШИЗО. «Не поздоровался с сотрудником» — еще 10 суток. «Лежал на нарах в дневное время» (хотя ему стало плохо с сердцем) — 15 суток.

ШИЗО в беларуской колонии — это бетонный мешок два на три метра. Днем нары пристегивают к стене, сидеть можно только на крошечном табурете. В камере холодно, часто намеренно оставляют открытым окно зимой. Вместо нормальной еды — баланды и кипяток.

Для К.М. это было смертным приговором. В ШИЗО ему запретили иметь при себе личные вещи, включая жизненно важные лекарства — инсулин и таблетки от давления.

«Он писал нам в письмах, пока они доходили, — рассказывала его дочь. — "Меня хотят сгноить. На прогулки не выводят. Лекарства врач выдает нерегулярно, а в ШИЗО не дает совсем. Давление 200/120. Сахар скачет". Мы писали жалобы. Мы умоляли начальника колонии, прокурора — "Вы его убиваете!". Они отвечали, что "состояние здоровья заключенного удовлетворительное, в лечении в условиях ШИЗО не нуждается"».

За полгода К.М. провел в ШИЗО в общей сложности 90 дней. В последний раз его закрыли на 20 суток за то, что он «не побрился».

Через неделю после этого этапирования, в пять утра, в квартире его дочери раздался звонок. «Ваш отец, К.М., скончался в 4:30. Причина — острая сердечная недостаточность. Приезжайте за телом».

Когда дочь и зять приехали в морг при колонии, им выдали тело в закрытом мешке. Они потребовали открыть. «Мы не узнали его, — говорила она. — Это был высохший старик. Он похудел килограммов на 30. Лицо было землистого цвета. Руки были покрыты темными пятнами, похожими на гематомы. На голове была ссадина, которую неумело замазали гримом».

В официальном заключении о смерти было сказано, что смерть наступила «в результате обострения хронического заболевания». Ни слова о ШИЗО, ни слова об отказе в медицинской помощи.

«Это было не обострение. Это было убийство, — заявила дочь на похоронах. — Его пытали холодом, голодом и лишением лекарств. Они знали, что у него больное сердце и диабет. Они знали, что без лекарств в бетонном карцере он не выживет. Они просто ждали, когда это случится. И это случилось».

---